Сыктывкар и окрестности

22 мая 2024

Павел Засодимский родился в Великом Устюге в 1843 году. В 1863 году окончил Вологодскую гимназию, затем недолго проучился в Санкт-Петербурге, а позже преподавал в Пензенской губернии. Засодимского называют писателем-странником, он путешествовал по Воронежской, Тамбовской, Тверской, Уфимской и другим губерниям и записывал наблюдения. В 1877 году литератор побывал в Усть-Сысольске и окрестностях — сегодня это Сыктывкар (республика Коми), а через год по опубликовал очерк о поездке под названием «Лесное царство» в журнале «Слово». Вот отрывок из него.

«Лесное царство»

Павел Засодимский

В переводе с языка коми «Сыктывкар» означает город на (реке) Сысоле, где Сыктыв — это Сысола. Фотография начала двадцатого века. Фото: wikimedia

Глава Первая

Одна из диковинок земли русской. — Зырянский край с высоты птичьего полета. — Сывктыкар (Вероятно Засодимский записал это название так, как услышал. — Прим. ред.) — столица зырянского края. — Характеристическая черта устьсысольских построек. — Торговля. Искрещивая Вологодскую губернию, едучи по уездам: Кадниковскому, Тотемскому, Никольскому, Устюгскому, путник на каждом шагу живо чувствует и сознает, что кругом него настоящая, коренная Русь, на сколько, разумеется, мыслима таковая Русь, без крупных, очевидных подмесей. Он слышит русский говор, несколько тягучий и сильно упирающий на «о», с неизбежными провинциализмами. Он видит лица русского типа; видит избы с разукрашенными оконцами; видит и бедные хатки, классические «курные хатки», уже без всяких прикрас — и все они на одну стать. Проезжая летом, путник видит на лугах скот — самый обыкновенный скот: лошадей, коров, овец... Он видит, наконец, обычный ход полевых работ, справлявшихся, вероятно так же точно и во дни Вольги Святославича мужик, слегка наклонившись, широко размахивает своею длинною косой, или баба жнет, согнувшись в три погибели. Одним слзвом, путник и видит и слышит, что кругом него, действительно, «старая Русь», что на него отовсюду Русью пахнет... Но вот путник из Устюгского уезда, со стороны, положим, заштатнаго города Лальска, переезжает в соседний уездъ, Усть-­Сысольский, — и картина мигом изменяется, словно по волшебству. Проехав по этому уезду какие-­нибудь 15 верст, путешественник уже сразу чует, что тут больше не Русь. Кругом него уже слышится не русский говор, и его самого понимают с усилием. Вот маленькая темноволосая девочка с смуглым, выразительным личиком бормочет, сидя под окном: «Мамо, мамо! Вай нянь!» За околицей баба что-­то громко кричит другой, а ничего нельзя разобрать... По раскрасневшимся лицам этих баб можно лишь догадаться, что оне ругаются. Девушка с распущенными волосами едет верхом по-мужски. Она в одной синей рубахе, застегнутой наглухо и довольно высоко опоясанной узеньким поясом. У рубахи на груди вставлен четырехугольный кусок белаго холста; подолъ обшит белою каймой. «Ветлы, ветлы!» кричит девушка и мчится во весь опор. В избах, привешенный к потолку на конском волосе, вечно дрожит и качается деревянный, грубо раскрашенный голубок, с растопыренными крыльями. На крылечках висят берестовые умывальники... Не те лица, не та одежда, не те и нравы. И в производстве полевых работ заметна разница. Здесь встречаются с деревянными — 5 — осями плетеные телеги, наподобие больших корзин. Изменяется и физиономия домашних животных. Лошадки малорослы, неказисты на вид, с отрепанными хвостами, с густою, косматою гривой, но лошаденки добрые, сильные, выносливые. Коровы все комолые, безрогие. Собаки-дворняжки, похожие на волка, с темно-серою шерстью и с короткими, приподнятыми ушами. Кур почти не видать. Самый воздух здесь уже не тот, что за 20 верст позади. Здесь постоянно — летом, по крайней мере — в воздухе припахивает дымом, жженым вереском, елью или сосной. Все это значит, что путник Русь оставил за собою и вступил на землю чуди, в край зырянский.

Зыряне возвращаются со сбора морошки, 1890 год. Фото: wikimedia/Yuly Mikhailovich Shokalsky

Прежде, чем подробно очерчивать природу и жителей этого замечательного уголка, я попробую сначала набросать общую картину всего края. Перед нами широко и далеко развертывается картина совсем глухого, дикого края — громадное зеленое пространство, почти все сплошь поросшее дремучими лесами. На севере эти леса доходят до мшистых болот Архангельской губернии; далекодалеко на востоке эти леса всползают на отроги Уральских гор, за ними уже темнеет Сибирь; на юге они примыкают к пермским и вятским, а на западе и на северозападе они сливаются с устюгскими и яренскими волоками. Среди этих лесов, в темной зелени их, как синие ленты, льются реки, извиваясь змеею по всем направлениям. Широкая многоводная река, протекающая по восточной части страны, с юга на север, и уходящая в Архангельскую губернию — река Печора. К западу от неё прихотливым узором извивается Вычегда, уходящая для слияния с Северною Двиной в пределах Устюгского уезда. С юга тоже чрезвычайно узорчато извиваясь, впадает в Вычегду река Сысола, с притоком Визингой. На юге бешено льется Луза, словно изо всех сил торопясь слиться с рекого Югом. Замечу кстати, что течение этой неширокой реки до того быстро, что барки полней уходят более 10 верст в час. Все эти реки очень богаты притоками. Всем им дают жизнь болота и леса. Кроме рек и речек, далеко одно от другого еще блестят три озера. Там, около границы Яренского уезда — Синдорское озеро, почти в самой средине края — Кадомское и Гурдей близ левого берега Печоры. Вот и все, что можем мы издали видеть.

Вся эта страна разделяется на две части: на восточную, по реке Печоре и её притокам, и западную, по рекам Вычегде, Сысоле, Визинге и Лузе. Вся восточная часть сплошь покрыта лесами. Вон, например, через дремучий лес, тянущийся с запада к Печоре, вьется чуть проезженная дорога, и на этой дороге, на протяжении 150 верст, нет ни деревушки ни посёлочка, а стоят лишь четыре «зимовки», четыре жалкие истопочки — живое подобие сказочных избушек на курьих ножках. Здесь, на востоке, уже положительно владычество лесного духа, царство могучих растительных сил. Даже и незаметно, чтобы человек пытался вступать в борьбу с этими силами. На западной стороне картина уже не та. Здесь леса кое-где уже расступаются, редеют. И человек с порядочным запасом упорства и с топором в руке врывается мало-помалу в заповедную область лесного духа, не без труда и с помощью огня и железа пролагая себе путь в вековечном сумраке деревьев, их нависших и переплетшихся ветвей. Здесь животная жизнь уже плодится, множится и вступает в борьбу с лесным, растительным миром. По берегам рек и речек и около больших проезжих дорог видны селенья, небольшие поля, луга — скудные трофеи, отвоеванные в борьбе с лесным царством. В стороне же от рек и дорог деревни очень-очень редки, сел вовсе не видать. Особенно много селений расселось по берегам Вычегды, Сысолы и Визинги. Селения вообще редки, но зато они очень людны и расползлись очень широко. Так, например, по Печоре видны большие селения: Троицкое, Усть-Щугор, Савиноборская деревня. По Вычегде между мелькающими там и сям деревнями особенно выдаются по величине: Помоздин, Пожог, Мыёльдино, Усть-Нем, Керчемье, Усть-Кулом, деревня Сторожевская, Небдин, Важкурья, Пезмог и Корткерос (названия в авторской орфографии. — Прим. ред.). На берегах Сысолы и Визинги, вообще поблизости их, выдаются селения: Вадорское, Кайгородок, Пыёльдино, Иб и Гарья. На Лузе очень оживленная Ношульская пристань и большое селение Бор. На берегу Вычегды, неподалеку от Усть-Кулома, среди лесов, в далёкой синеватой мгле, белеет монастырь Стефано-Ульяновский, единственный монастырь зырянский.

Ульяновский Троицко-Стефановский монастырь в селе Ульяново Усть-Куломского района Республики Коми, 1902 год. По преданию, основан святителем Стефаном Пермским в 1385 году. Современный вид и название Троицко-Стефановский приобрел в 1860-м. Фото: Общественное достояние

Если мы посмотрим на зырянский край в вечернюю пору, то по берегам рек и речек, там и сям, увидим красные огоньки, мерцающие на фоне зелени: то рабочий люд, рыболовы, странники или перевозчики варят себе на ужин кашу или уху. Тут же, у этих огоньков, в тени лесной находить приют себе и беглый, пробирающийся из Сибири «в мать Рассею, в мать рассейскую землю»... Кое-где и в чаще леса мы увидим дым и в сером дыму мелькающий огонь. Дым то поднимается высоко, окутывая, как туманом, лесные вершины и тянется по ветру далее, то низко стелется над землей. Это значить: горит лес или крестьяне жгут подсеки.

Село Керчомъя на Вычегде, Вологодская губерния (теперь — Усть-Куломский район Республики Коми), 1890 год. Фото: wikimedia/Yuly Mikhailovich Shokalsky

Итак, присмотревшись ближе, мы замечаем, что восточная часть зырянского края сплошь лесиста, западная же, сравнительно, может назваться населенною стороной. Затем мы видим, что проезжие дороги и еще пуще реки являются настоящими, жизненными артериями края. По рекам весной плывут барки, лодки, плоты бревен; по берегам же рек расселись селенья. Но отовсюду, со всех четырех сторон, леса так и заливают, затопляют все эти села и деревушки своею зеленою силой, своею глушью непроглядною. Этот громадный лесной простор заключаешь в себе 137.196 кв. верст. Жители этого лесного угла — их до 70.000 — называют сами себя народом "коми«; русские же зовут их зырянами.

Вон там, в северо-западной части зырянского края, при впадении реки Сысолы в Вычегду, нам бросается в глаза очень большое селенье. Расположилось оно на левом берегу Сысолы и далеко расползлось по реке. Это Сывктыкар, столица, краса и гордость зырянского края. По-русски же сказать, это просто уездный городъ Усть-Сысольск.

Сывктыкар — «город Сысолы». Слободы, лежащие к устью Сысолы ближе самого города, называются по-зырянски «Сывктыдин» — «устье Сысолы».

Усть-Сысольск переименован из погоста в город без малого 100 лет тому назад, в 1780 г. Хотя в Усть-Сысольске существует и уездный суд, и казначейство, и полицейское управление, и почтовая контора, есть даже женская прогимназия, но, несмотря на все эти очевидные атрибуты всякого порядочного и непорядочного русского уездного городка, все же таки довольно трудно помириться с тою мыслью, что Усть-­Сысольск действительно город, а не погост, каким он был сто лет тому назад. Самый город, то есть то место, где ютится чиновничество с высшим купечеством и духовенством, не составляет далеко и половины того, что собственно называется Усть-Сысольском. Предместья, слободы усть­-сысольские обширнее города, и они-то придают маленькому городку довольно внушительный вид. «Наш городъ — не в пример прочим! — говорят усть-сысолцы. — Наш город крестьянский...» И они правы. Лиц привилегированных сословий в этом городе 526, непривилегированных же сословий (мещан, солдат и крестьян) 3.178 человек. Мещане, бессрочно отпускные и отставные солдаты в действительности от крестьян ничем не отличаются, кроме названия. Такая же одежда, такое же жилье и тот же образ жизни. Они и пашут, и скотоводством немного занимаются, и рыбу ловят, и в лес на зверя ходят, — словом, те же самые крестьяне. «Дальше нашего города и почта не ходит!» — рассуждают усть-сысольцы. Усть-Сысольск, действительно, один из тех крайних пунктов Европейской России, откуда почта может лишь возвращаться вспять. По всем этим причинам, по-мнению усть-сысольцев, их родной городъ должен состоять «на особенном положении». Поэтому-то администрация никак и не может добиться того, чтобы придать городу более цивилизованную физиономию, приличествующую «нашему веку прогресса» . Нет в Усть-Сысольске ни городского сада, ни бульвара; улицы не мощены и освещаются по ночам лишь светом небесных светил; во всякую пору дня и ночи по улицам бродят лошади и слоняются целые стада овец. Если бы принято было измерять прогресс числом каменных зданий, то в таком случае пришлось бы заключить, что Усть-Сысольск положительно падает, ибо в первой четверти нынешнего столетия каменных строений в нем было три, а ныне осталось только два. Третье же здание, бывший театр, стоит в развалинах, а строящийся вместо него каменный дом на набережной еще не достроен. В каменных же зданиях помещается уездное училище и некоторые присутственные места. Кроме каменной кладбищенской церкви, в Усть-Сысольске существуют еще две соборные каменные церкви, одна церковь маленькая деревянная, принадлежащая монастырю, да еще строящаяся каменная церковь во имя Стефана Пермского.

Трехсвятительская улица (теперь Коммунистическая) в Усть-Сысольске (теперь Сыктывкаре), начало двадцатого века. Кадр сделан со Стефановской колокольни одноименного собора — строения взорваны в 1932 году. Фото: wikimedia

Характеристична постройка усть-сысольских домов. У большей части из них, кроме крыльца во дворе, проделаны были двери на улицу, и жилье с лицевой стороны дома приноровлено так, чтобы в нем удобно могло поместиться какое-нибудь торговое заведение. Можно подумать, что люди, строившие эти дома, все почему-то рассчитывали заниматься коммерцией. В настоящее время эти двери, лишь за малым исключением, или заделаны окончательно, самым тщательным образом, или наглухо заколочены. Эти забитые двери — безмолвное, но красноречивое доказательство того, что добрые люди ошиблись в расчете, что торговля не закипела в таких широких размерах, в каких ожидали они. Вообще торговля в зырянском крае, главным образом, производится на местах сбыта пушных товаров и на двух-трех ярмарках. С 26 ноября открывается Георгиевская ярмарка в г. Усть-Сысольске. На ярмарках торгуют преимущественно лишь кулаки; они и продают и закупают. Оборот Георгиевской ярмарки доходит до 27.000 р. Затем с 21 по 28 января бывает ярмарка в селе Небдине. Небдино — большое село, с 150 дворами и 850 чел. жителей. Оборот ярмарочный здесь доходит до 12.000 р. и более.

По другим источникам, обороты доходят до 20.000 р. с.

Сюда съезжаются жители Ижемского края (Мезенского у.), закупщики из Пермской и Вятской губерний, устюжане и местные торговцы. Ижемцы привозят сюда осетрину, белорыбицу, семгу и другую свежую рыбу, соленую нельму, сиги, хариусы, икру, оленье мясо, оленью шерсть, шкуры и проч. Ижемцам сбывается здесь хлеб в зерне и муке, крестьянскик сукна, свинец, сталь, железо, чугунные изделия, пестряди, холст, нитки и т. д. Впрочем, ярмарка с каждым годом падает все более и более. Здешние торговцы сами стали ездить к ижемцам. Во время навигации бывает ярмарка при Ношульской пристани. Торговцы на этой ярмарке местные и товары те же, что и в обыкновенное время. Оборот незначителен — до 1.000 р. И это торжище тоже приходит в упадок. Кроме того, учреждены еще ярмарки: в Усть-Куломе с 6 декабря по 1 января, в Троицко-Печерском погосте с 6 декабря по 6 января и Крещенский торжок в Керчомье с 1 по 8 января. Эти 3 ярмарки существуют лишь на бумаге... В каждом селе или в большой деревне есть обыкновенно лавка и свой торговец, покупающий товар в Вятке или Великом Устюге. Кроме того, по деревням еще ездят пришлые и торговцы с мелочным товаром. У той избы, где останавливается заезжий торговец, вывешивается на высоком шесте красный флаг для всеобщего сведения... Вот и вся зырянская торговля. Крестьяне продают и покупают преимущественно лишь дома, на месте, ведя дело со своими местными кулаками мироедами. На ярмарках же собственно сходятся только заезжие торговцы с местным купечеством...